Художественный Розыгрыш.
II часть Саги о Великой Битве.
– Полковник лопнул! – Бубликов каждому сотруднику донёс эту страшную и смешную вводную. Все отделы ГБ гудели и сотрясались от хохмы в ожидании ключевого совещания, где Матрушев должен решить вопрос с Опером. Иначе его авторитет будет окончательно слит, что называется в «жидкое месиво». Времена ныне тяжёлые: если раньше на такие вызовы ГБ реагировало надменно и играючи, расправляясь силовым способом с любым противником, то сейчас репутация не то что подмочена, а именно в «месиво». Проигрыш был системным и окончательным. Потому с трепетом все смотрели на Матрушева: он единственный кто в силу положения и опыта мог разрулить крах ГБйки.
Бубликов вошёл в зал. Гудёж и тление тяжелых мыслей висели в воздухе вязким маревом. Шортников – заместитель всесильного главы ГБ, старый волчара сидел и, прищурившись, изучал каждого. Бумажки, папки, кружка с мутью, всё выдавало чрезвычайный характер общего сбора. Лучшие из лучших, прошедшие огонь и мрак офицеры Госбезопасности с докладами наперевес готовились дать отпор самому страшному врагу, с которым когда–либо сталкивалась Служба. Неизвестности.
– Товарищи! – Матрушев явно был не в себе, иначе бы не стал обращаться к личному составу на старомодном языке. «Видимо настолько потерял чувство действительного, что цепляется за прошлое» – подумал Бубликов.
– Сегодня Служба стоит перед страшным выбором. Мы должны уничтожить лучшего из нас, чтобы сохранить целостность.
Древние. Так их звали появившиеся позже. От них, первопредков, давших плоть и кровь потомкам Белых Богов, пришла весть о начале времени омертвения.
– Скоро перестанем видеть как оно есть. Распри, раздор, бой ненависти затмит взор каждого. Даже Боги станут убийцами. Никому не избежать участи Ледяного.
Первые сидели в кругу и ваяли священное пламя. Каждый мог говорить, но в позволении. Единым чувством спаянные, в последний раз собрались вместе. Увидеть грядущее. Причина которого – небесная погода. Ледяной, что своим духом впитывал и растворял страх братьев и сестёр, был первым среди равных. А его слово – последним:
– Началось.
Опер взглянул на солнце, поправил одежду, умылся родниковой водой. Поверженный враг распластался, хищной улыбкой подчёркивая правоту воя, решившего убрать ставшего на пути. Потерявшие теплоту души, перестав вызывать ответную ненависть, убивались легко. Естественно. Опер давно не считал их людьми в полном смысле этого слова. Внешне – да, они выглядели как бы пристойно. Многие даже считали их лучшими представителями человечества за достижения, за способность врать и отнимать. Но пока мало кто видел, ценой каких поражений эти в прошлом человеки стали теми, кого и жаждал получить Орден. В рабство. – Бездушные твари. Гореть им в аду. – так по началу говорил себе Опер, вспоминая те яркие озарения на Гром–горе. Благодаря которым стал Духовитым всецело. Теперь же, спустя годы после второго рождения, он просто делал своё дело и, получая задания, светился от радости предназначения. Ибо каждый, кого отправлял в Нижний мир, вредил самой Жизни. Уничтожение нечистой силы. Настоящее. Так принял боевую задачу Опер. И получил позволение.
– Бубликов! – поднявший глаза от шпаргалки Матрушев с надеждой смотрел на самого доверенного сотрудника, что всегда отличался необычной для мужчины сообразительностью. Про Волтожия, так его назвали без объяснения причин и источника такого необычного имени, говорили, что он в себе открыл канал общения с Женским началом. Все сотрудники ГБ спецотдела проходили активацию, обнаруживая разные способности. Кто–то читал на расстоянии документы, мог призраком выходить из тела и гулять по улицам, лежа в кровати под наблюдением лучших магов, что питали тонкие оболочки. Кто–то видел картинки грядущего. А Бубликов знал как бы ответила Женщина. Для него все женщины мира – одна Женщина. Иногда казалось, что он даже слышал её имя. Что есть она где–то такая живая и говорит с ним, оберегая. В дольмене он её видел, поглядывая ночью мультики из тонкой плазмы на солнцестояние… Многое неявное стало видимым и осязаемым в это переходное время. И Служба искала лучших, кто мог бы свои дары поставить в интересах ГБ. Но не все соглашались играть по правилам. Как Опер. Что и стал причиной чрезвычайного собрания, лопнув полковника.
Бубликов встал, оглядев зал. Все взоры устремлены были на него, ибо сотрудники ведали, что ему всегда есть что сказать по существу. Волтожий привык решать за всех и брать ответственность в самые трудные минуты. И то, что он был готов сделать сейчас, было покруче подвига Опера. Бубликов решил лопнуть Матрушева. Замочить даже. Шарадами.
Опер привык действовать в одиночку. Что–то было в том тайное, сакральное. Само слово Одиночество глубиной силы давало особое позволение. Иногда казалось, будто ему ведомо настоящее Единство. Как огромная ответственность, самая из возможных.
Боевые санитары, выполнив задание, открыли новое дело. Объект исследований попал под внимание аналитегов в связи с косвенными подтверждениями наличия признаков нечистой силы. Скрытное наблюдение, ничего внешне не значащий контакт с посетителями, в Бюро имеющими полномочия санитаров. Предписание. Анкета с чиновником, открытая в приложухе… Опер внимательно изучал объект ввиду наличия сведений об участии Ордена в деятельности группы лиц, входящих в преступный сговор, ниточки которого ведут на самый «верх». На самый низ на самом деле, но это если с точки зрения сознания: предатели опущены, ритуально, многократно. Таков отбор: бездушные могут управлять только подобными. И горе согласившимся на предательство хоть малой части души – отыграть обратно ой как мудрено. В большинстве случаев Орден предусматривает казнь и групповое съедение предателей. «О чём хорошо знают такие как этот, судя по выражению глаз – участник подобных ритуалов» – подумал Опер. Зайдя в кабинет, он увидел откинувшегося в кресле заплывшего жиром пожилого мужчину. На полу под висящей ладонью лежал пистолет. Выглядело как самоубийство. Кто–то обрубил нить. О том, что Те зачищают следы, давно уже шепотом гудел весь столичный бомонд. Отчего тряслись в страхе тысячи ранее «успешных» представителей «элиты», особенно получая Предписание от ЕБОК – Единого бюро общественного контроля.
За день до рокового совещания Бубликов попал в удивительно красивое место: огромные врата, сотканные из цветосвета, небесные птицы, чьё пение звучало музыкой души. Простор, изливающий благодать, переливающийся перламутровыми красками и насыщающий золотым светом всё видимое. Осознанные сновидения давно стали обычным делом и сегодня Бубликов поднялся как никогда высоко. У врат его ждал величавый муж, коего в анекдоте звали Апостолом.
– Здравствуй, Волтожий! – громогласно и обволакивая, хранитель пути будто приглашал последовать в рай. Но что–то выдавало некий Розыгрыш. Не удивительно, ибо сегодня Бубликов находился внутри истории, что перед сном для получения ответов была создана долгим намерением. Тысяч лет.
– Кем был на Земле? – суровый и решительный голос прозвучал как сотни труб.
– Опером. – Допрашивал с пристрастием, искал подноготную, судил, лишал свободы и жизни по своему усмотрению? – строго молвил Апостол и, сделав глубокий задумчивый вдох, продолжил: «то позволено Одному Богу, посему пожалуйте в ад».
И они последовали вдоль ограды, за которой была чистая благодать. Сделав несколько шагов, Волтожий увидел небольшую дыру в стене, такую, что вполне можно и пролезть. Заглянув, обнаружил сослуживца – из ниоткуда возникла мысль, что тот тоже опер. – Апостол! Смотри! Вон тот мужик в раю, на арфе играет, купается в благодати, он ведь тоже опер! – Бубликов прикалывался над стражем, зная, что эта история – большой театр из образов. Апостол, со смешливой улыбкой тепло взглянув в глаза Волтожия, по–братски похлопал его по плечу и, почти рассмеявшись, с деланным неприятием произнёс:
– Да какой он на х опер!
Бубликов взорвался и проснулся от смеха, что распирал изнутри. Дав волю внутреннему движению, проржался до пота и боли в животе. Сон означал: Волтожий на грани раскрытия.
Плохиш. Такое имя дал Орден. Оно должно быть нарицательным и отзываться в порабощаемом народе как образ в глубинах сознания, вмещающий нечистое. Сам Плохиш был только за: его распирало от величия и неуязвимости. Но всё поменялось, когда его прозвали Пуней. Русские, что даже не представляли каково было бешенство «владыки России». В компании с Шайтаном – главным воеводой и командором россиянского приората Ордена, их парочка получила кличку ПуШо, или ПыШа, во всех вариациях. Русские всегда умели через хохму защищаться от нечистой силы и народное творчество явило Розыгрыш. Внешне – путёвок в воспитательные сельхозпоселения, но на самом деле всё было гораздо круче.
– Ох уж этот ЕБОК, что попаданием в ЕБЛО защищает каждого гражданина… – сокрушался Пунечко от бессилия. Его страдания уже не могли утешить никакие бесчинства и непотребства, ради которых он и продал когда–то душу. В стране всё более открыто и успешно действовала сетевая организация из самых обычных людей, что особыми подходами добивались справедливости в их понимании. Пуня же считал справедливым рабство этого «никчëмного народишки» и перманентный геноцид. Но его попадание в Единую базу личной ответственности перевернуло ход истории и, когда над первым лицом стали уже открыто насмехаться даже охранники, Пуня огорчился окончательно. А когда выяснилось, что ниточки ведут в ГБ, откуда сам Пуня был выходцем, он вызвал Матрушева и в гневе приказал тому во что бы то ни стало разобраться с «предателями». Тот же попал в Розыгрыш в качестве ЧП – чертями помеченного за продвижение на Престол явного бесëнка, что и стало крахом Службы. Да и полковник некстати лопнул… Проигрыш стал настолько неотвратим и осязаем, что Орден в ужасе дал позволение на полную зачистку. А это означало, что ПыШа и подельники будут просто съедены конкурентами. Нужно было срочно что–то придумать, потому презег вызвал Китайчика как главного зама по вопросам тонких материй. Пуне было как никогда страшно оттого, что показали духи на камлании в Зиккурате. И он жаждал поделиться, чтобы размазать карму. Настоящего Уничтожения.
– Веничку замочили! – с ударом на второе слово тщательно и строго проговорил Волтожий как заклинание перед полным залом коллег. Такого начала вряд ли кто ожидал. Матрушев протёр пот со лба, в ужасе понимая куда клонит Бубликов. Ибо глава ГБ также в попадании. – Шарадами! – донеслось из зала. Волна хохота взрывной волной пробежала по животам сотрудников, улеглась, оставив в недоумении старший офицерский состав. «Как так!» – воскликнул Матрушев, и, замявшись, продолжил: «Мы серьёзные люди, стоим на страже безопасности самой могущественной державы. Выдуманный персонаж одним из наших сотрудников, теперь это уже точно установлено, сочинил «приколюху», как вы там это называете, и все поверили! Это не Служба, а цирк какой–то».
– Розыгрыш! – опять из зала, но сразу из нескольких мест как эхо.
Полный зал чуть не надорвался со смеха, глядя на багряное и сморщенное в гримасе лицо старика. Еле сдержались от цитаты о начальнике: заслуженный, лучший офицер оказался на старости лет в таком положении, что ни одна живая душа не могла помочь. Его попытки оправдаться, «сделать мину» были настолько жалкими, что сотрудники, собрав волю в кулак, решили отставить смех – это большее, что можно было сделать для Матрушева. – Бывший криминальный авторитет! – продолжил Волтожий, выговаривая каждую букву, освещая все полутени словосочетания, будто эксперт–лингвист при расшифровке древнего манускрипта. – Группировочко ЖИМ–ЖИМ аки детское дразнилко! – также внимательно прочитал Бубликов, дождавшись полной тишины в зале.
– Ряд бодрящих уяснений, технология решающего удара, уничтожение по безлимиту охаретворяющих козлократию, судья – «ваша нечисть» в рамках операции «ЦыЦ»! Волтожий закончил так, что зал замер. Это было слишком сильно. Пауза подвесила всех участников совещания в состояние безмолвия. Действительно, а что тут добавить. Все сотрудники вдоль и поперёк читали «Шарады про педурасиков», где эти и многие другие сочетания были «в угаре мирового масштаба», что стало прецедентом. Так поставить всю элиту в невыгодное положение – аналогов в истории не было. Выиграть безнадёжные дела таким подходом – феномен. И создать из этого сетевое сообщество, способное подчинить все государственные ведомства…
– Перечисление деталей хохмы было для погружения в мир Опера. Мы все здесь знаем наизусть его художества. И теперь, что это один из нас. Присутствующих в зале. – пробежал шорох: Матрушев не говорил, что Опер в зале. Да и принадлежность ГБ была под сомнением до сего дня.
– Откуда знаю, что здесь? Его ЕБОК захватил власть.
Инспектор ЦыЦ проверил крепление попа, растопку в кадиле, уровень воды в баке – всё должно быть «чики–пуки», ибо сегодня Товарищество омовения кабинетов выезжало на свой, пожалуй, самый опасный вызов. Целый глава министерства горел в базе как «жмот козявки», что на профессиональном языке Бюро значило «препятствует подписанию документов с признаками вымогательства и саботажа». Будка для попа с колокольней – особый полёт инженерной мысли смотрелась на вершине пожарной машины пока ещё непривычно и при этом крайне уместно. Мировые СМИ, освещающие в прямом эфире спецоперацию ТОК по омовению, делали лучшую из возможных картинку для миллионов зрителей. Поп освятил воду, колокольный звон стал сигналом для членов Товарищества занять места, крестное знамение служителя церкви дало позволение начать движение.
Ехали медленно, ожидая сигнала от старшего оператора ЕБОК. Что был с министром:
– Не надо! Только не в ЕБЛО! – высшее должностное лицо ещё никогда на таком посту не просило ничего подобного. – Всё подпишу! Только не ТОК! – ТОК. В ЕБЛО запись: опера отработали, предписание получено, четверо санитаров предоставили замеры: ПНС–метр зашкалило. Оператор хорошо понимал в каком сложном положении оказался министр: тот получил предписание на себя же вызвать бригаду ТОК и совершить омовение. За отказ выполнить предписание… Замкнутый круг. Услышав характерный звук пожарной машины и молитвы попа за окном, министр осознал: его показывают в прямом эфире. И теперь уже точно сменилось начальство.
На добровольной основе на базе пожарной службы в кратчайшие сроки были сформированы бригады для священного омовения кабинетов, различных объектов, улиц, словом, всего, что народ хочет сделать чище. Желающие принять участие упёрлись в «нехочуху» начальника, что «не имел полномочий». Всеобщее голосование постановило: первый – министр. В окно ударила струя. Хозяин кабинета завороженно смотрел на стекло, украшаемое игрой переливающихся бликов солнца. Лучи скользили по полу, стенам, падая к ногам. На мгновение министр увидел радугу и внезапно до слёз рассмеялся. Повернувшись к оператору, сделал шаг навстречу и с тихой радостью тепло сказал:
– Спасибо!
Повелитель Холода, открыв способность таять изнутри, волею судеб и движимый предназначением встретил Ледяного. Увидел. В одном из интересующихся Даром вечного горения. Встреча была предопределена самим свойством Вселенной, раз за разом освобождающейся от оков мышления человечества. Последние времена как снятие покрова с истины, сожжение мути лжи – точка слияния Небесного огня и плоти Человека. Так в Духе заключили союз. Огненное Братство. Книга – так решено подарить миру весть. Каждому человеку вовремя и по силам. Светлым.
Матрушев, дрожащим голосом докладывая презику оперативную обстановку, еле сдерживал челюсть, что выдавала крайнее волнение. Трясущийся бритый подбородок сухощавого и пожилого офицера смотрелся убого. Глава силовичков никогда не был так подавлен. – ГБ выставил никчёмной конторой: «Феликса на тумбу – совсем нюх потеряли». Пенты – фигуранты крылатого выражения, криминалитет за сие тысячи лайков и репосты. Гвардия – строгача главе с вытекающими. Военные вообще под Шайтаном и ЧМО. В прах всё группировочко регистрацией Таблицы ПНС! А уж как попал Китайчик…
Пуня так нахмурился, что силиконовая маска чуть не брызнула содержимым. Прятать мерзкую харю за накладкой перед Матрушевым было давно глупо, тот знал всю подоплёку подмены первого лица, но оба играли роли будто настоящие. «Курица тоже птица». – Впереди Уничтожение – нас сметут. Поганой метлой. В соответствии.
Презег задумался. Китайчик докладывал, что имеет место непреодолимая сила, описанная во множествах пророчеств, нужно подчиниться и плыть по течению. Где в конце – суд. «Сколько веревочке не виться»… Непонятно, шутил он или пугал, но зловещая ухмылка означала, что всё серьёзно.
– Веничку замочили… Матрушев закончил доклад. Итого: Волтожий Бубликов, вымышленный скоморохами персонаж, в рамках операции «ЦыЦ» смог сделать невозможное. Шарадами поставил всю россиянскую элитку в полный рост под шконкой. Было тесно, душно, страшно, но сделать ничего нельзя. Даже для главы ГБ. Оставался лишь один ход. И Матрушев с содроганием заявил Пуне о неизбежном:
– Если не можем предотвратить Настоящее Уничтожение, надо его возглавить.
– Но мы и есть ПНС!
Директор Спортлото, волею судеб оказавшись чуть ли не главным «решалой» в стране, поправил воротник, стряхнул пылинки с малинового пиджака, и, глядя в зеркало, проржался в очередной раз. Народная шутка о бездействии органов власти «пишите в Спортлото» стала в его карьере уникальным событием: ЕБОК постановил назначить Директора инспектором ЦыЦ. С тех пор многое поменялось: еженедельное шоу с выпадающими шарами стало увлекательнейшей викториной по рассмотрению и вынесению срочных решений по фактам неурядиц. Миллионы зрителей сотрясались от хохмы перед экранами, прямые включения тотчас расползались на цитаты, а вся бюрократия с радостью помогала решать задачи. Только Матрушев, чуть не плача от бессилия, всё не унимался и пытался давать бессмысленные распоряжения. В ответ на что сотрудники лишь мило улыбались.
– Так Веничку и замочили. – Директор тихо сказал себе шепотом, протирая слёзы с глаз. Удивляясь как такое вообще возможно, чтобы одна и та же шутка почти каждый раз заставляла глаза истекать. Что-то явно было в том магическое.
С началом открытой работы Бюро мем про Веничку быстро стал чуть ли не самой популярной надписью на стенах городов. Был запущен народный флэшмоб и райтеры оформили угар мирового масштаба наилучшим образом. Тогда до главы ГБ наконец дошло, что у него сменилось начальство.
– 59! – Директор положил шар и на табло появилась надпись «Гон Шайтана».
– Опять это гнилое наследие… – подумал ведущий. Столько гадостей наделал прошлый воевода, что каждый раз что-то сжималось в сердце, ибо его преступные деяния стоили очень дорого. Очередные хищения вылезли на свет и вновь люди ужаснулись масштабам злодеяний. Разобрались быстро, благо информационная эпоха позволяла мгновенно собрать массу сведений. Закончили очередным приколом. Директор вновь рассмеялся, шоу закончилось, жизнь продолжалась. Новая. Русская. Честная.
